Доктор Ахтин - Страница 18

Тени безумно пугливы. Когда я вторгаюсь в их ограниченный мирок, — через слухи, сплетни, газетные статьи и кухонные разговоры, — они тоже в ужасе замирают. Я для них — неминуемая и быстротечная смерть, мелькнувшая рядом. И они облегченно вздыхают, когда понимают, что их это сейчас не коснулось. Они рассказывают друг другу слухи и свои домыслы, выдавая их за истину. И иногда они бывают правы.

...

«Это мерзкий ублюдок убивает наркоманов».

«Так им и надо».

«Да этот маньяк просто санитар, который убивает больных членов общества».

«Говорят, он режет их на куски»

«А вы знаете, что он выдавливает глаза жертвам».

Тени абсолютно безумны, если думают, что их это не касается. Количество наркоманов растет лавинообразно Вирус, который они получают, распространяется пока медленно, но скоро он, изменившись, сделает свое черное дело, сокращая время жизни теней. И тех, что смертельно больны, и тех, чье время еще не пришло.

Вирус сократил время жизни Богини.

В недалеком будущем он утратит своё влияние на человеческий страх, но это — не моё будущее.

Я смотрю на мерцающий огонек свечи. Сделано больше половины, и это хорошо. На моих рисунках она улыбается, принимая преподнесенные ей жертвы. Она молчалива, но я знаю, насколько она может быть благодарной. Она со мной, и это укрепляет меня больше, чем любая молитва.

Богиня рядом, и это лучшее, что может быть в моей жизни.

Я заканчиваю улыбающийся рисунок и вешаю его на то место, что ему предназначено — крайне правое. Глядя слева направо, я могу увидеть все те чувства и эмоции, что она испытала за последние три года. Если на первых рисунках её лицо выражает бесконечную усталость от жизни, то, по мере смещения направо, лики светлеют, изменяясь в наилучшую сторону. Она сейчас счастлива тем, что я рядом.

Я тоже улыбаюсь, созерцая лики любимой.

В открытую форточку слышу, как сосед сверху вышел на балкон. Прикурив, он бросает спичку вниз, — и вслед за прочертившим темноту коротким огоньком, я слышу протяжный крик, который разбудит десятки людей в соседних домах. Крик, эхом прокатившийся по двору:

— Ау-у-у, люди-и-и-и! Мне хорошо-о-о-о!

Николай тоже считает, что он сейчас жив. Хотя, он уже две недели, как перешагнул на ту сторону бытия, — сейчас он встречается с миловидным юношей, который еще пока не знает о том, что инфицирован вирусом СПИДа. Они вместе спят и колются одним шприцом. Они довольны этой жизнью. Они пока счастливы вместе, и, как я думаю, будут счастливы всегда.

Я закрываю форточку.

Мне пора.

Впереди ночь, которую я проведу именно так, как угодно Богине. Подхватив заранее приготовленный рюкзачок, я иду к двери.

Неся с собой Её благословение.

Чувствуя приятную дрожь в мышцах.

Ощущая трепет в сознании.

С эйфорией в мыслях.

Жертвоприношения Богине я делаю с удовольствием.

19

Семенов, участковый милиционер с двадцатилетним стажем, посмотрел на незакрытую дверь квартиры номер 37. Хлипкий замок выломан. За спиной суетливый мужичок из 35 квартиры с вполне подходящей фамилией Синицын говорил:

— Открываю я свою дверь и вижу, — что-то не так с дверью тридцать седьмой квартиры. Я внутрь не заходил, но ты, Петрович, понюхай, явно пахнет смертью. И аура какая-то неприятная изнутри идет. Мерзкая такая аура, словно мертвяк там.

— Да не каркай ты, — отмахнулся Семенов и шагнул к двери. Всякое бывало в его жизни, но именно сейчас он почему-то не хотел заходить внутрь. Неприятное предчувствие мешало ему сделать последний шаг вперед.

— Может, лучше сразу вызвать убойный отдел? — предложил Синицын, на лице которого была смесь эмоций — возбуждение от необычной ситуации, страх того, что может быть в квартире со сломанной дверью, нездоровое любопытство и мелочная радость, что все это происходит в соседней квартире, где живет надоевший всем наркоман.

Семенов поморщился — насмотрятся детективных сериалов, и полагают, что оперативники из отдела по расследованию тяжких преступлений без промедления приедут на сломанную дверь. Хочешь, не хочешь, а проверять все равно ему надо.

Дверь пронзительно скрипнула, когда Семенов аккуратно потянул её на себя за край, и Синицын сзади возбужденно подпрыгнул.

— Стой здесь и за мной не ходи, — сказал Семенов и вошел в квартиру.

Он знал, что в квартире живет парень, уже давно сидевший на героине. Его родители, поняв, что ничего не смогут сделать и вылечить сына невозможно, купили ему однокомнатную квартиру, переложив свою головную боль на соседей и на участкового.

В коридоре — на вешалке рваная куртка, в углу грязные кроссовки. Значит, парень должен быть дома.

Семенов принюхался. Действительно, присутствующий в квартире запах неприятен, — запах сгоревшей пищи, смешанный еще с чем-то неприятно-гадким. Заглянув в приоткрытые двери раздельного санузла, он отшатнулся от запаха дерьма, исходившего из туалета, и быстро прошел на кухню, где в грязной мойке лежала сковорода с пережаренной до черноты картошкой. В углу старенький холодильник ровно гудел, создавая иллюзию того, что жизнь в этом ограниченном пространстве продолжается.

Семенов вздохнул и пошел в комнату.

Когда он увидел обнаженное тело парня, то вначале у него все поплыло перед глазами, но опыт взял свое. Зажмурившись, участковый потряс головой и снова открыл глаза.

На полу лежало мертвое тело. В этом можно не сомневаться — из шеи торчал нож, на теле многочисленные разрезы, а пустые глазницы зияли чернотой ужаса. Запах крови, которая вытекла из многочисленных ран, смешивался с запахами говна, грязи и сгоревшей картошки, создавая тот аромат, что унюхал Синицын.