Доктор Ахтин - Страница 26

Я предлагаю ей снять с плеч халат и фонендоскопом слушаю ритм сердца. Она еще молода, чтобы иметь те заболевания сердца, которые у неё сейчас есть. Образно говоря, она выбрасывает из глубокой могилы, выкопанной голыми руками, последние комья земли.

Я смотрю на развернутую передо мной пленку электрокардиограммы и говорю:

— Марина, вы понимаете, что в ваши двадцать восемь лет, у вас сердце как у пожилой женщины?

— Ну и что, — говорит она, пожимая острыми плечиками, — я и ощущаю себя лет так на пятьдесят. Бывает, смотрю на себя в зеркало, и гадаю, сколько мне лет — пятьдесят или шестьдесят? И, знаете, доктор, чаще мне кажется, что шестьдесят. Жизнь прошла, оставив после себя пустые сны.

Я киваю — это я и ожидал услышать. Вздохнув, я пишу в истории болезни свой осмотр, диагноз и рекомендации по кардиотропной терапии. Боковым зрением вижу, что девушка встала со стула:

— Доктор, скажите, я красивая?

Она стоит передо мной, скинув халат. Одним этим наивным вопросом она открывает своё сознание передо мной, — не смотря ни на что, она хочет жить. Осознание своей обреченности не позволяет ей сказать больше, но и так понятно, что её женская сущность пытается сохранить надежду на будущую счастливую жизнь, где она будет любить и будет любима. Ей хочется нравиться мужчинам, и она хочет, чтобы ею восхищались — и осознание нереальности этих грез заставляет её снова и снова спускаться в свою могилу, чтобы выбросить наверх очередную порцию земли.

Я смотрю на её молочные железы величиной с кулачок ребенка, которые натянуты на ребра, на впалый живот и торчащий лобок, тонкие, как спички, ноги, и, слегка подсластив свои слова, честно говорю:

— Сейчас — нет.

Девушка набрасывает халат на свою костлявую фигуру и выходит из кабинета.

Я успеваю дописать историю болезни Вахриной и вымыть руки до того, как входит следующий пациент. Молодой парень в спортивных штанах и футболке садится на стул и нагло смотрит на меня.

— Что вас сейчас беспокоит? — спрашиваю я, проглядывая карту.

— Ничего.

Да, именно так и написано в карте. Парень поступил в наркологическое отделение по направлению СПИД центра, и за наигранной бравадой пытается скрыть свой страх перед зловещим диагнозом. Сейчас у него действительно нет никаких жалоб. Еще несколько дней назад он был вполне доволен жизнью, но найденный в его крови вирус, перечеркнул в одночасье его уверенность в счастливом будущем.

Я предлагаю ему снять футболку и лечь на кушетку. Когда я подхожу к нему для осмотра, он с подозрением в глазах говорит:

— Доктор, вы перчатки не надели. За те два дня, что я здесь нахожусь, все медицинские работники подходят ко мне только в маске на лице и в резиновых перчатках.

Я, ничего не ответив, сажусь на край кушетки и нахожу правой рукой его печень. Она увеличена и довольно значительно. Затем я слушаю с помощью фонендоскопа его легкие и сердце, — пока нет никаких изменений, что совсем не удивительно. Кроме хронического вирусного гепатита, у парня еще ничего нет.

Я иду к умывальнику и намыливаю руки мылом.

— Почему вы не надели перчатки?

Парень искренне удивлен. Он уже привык за эти несколько дней, что от него шарахаются, как от прокаженного.

Я вытираю руки о полотенце и говорю:

— Я знаю, что вирус СПИДа не прыгает с одного человека на другого, как вошь. Я вижу, что вы не станете плевать мне в глаза, царапать меня ногтями, и вы не попытаетесь укусить меня. Я вижу, что вы нормальный человек, которому не повезло. Одевайтесь и идите в палату.

Я больше не смотрю на него. Написав историю болезни и записав данные пациента в свой рабочий блокнот, я задумчиво смотрю в окно на больничный двор, где два санитара из приемной хирургического отделения на каталке везут завернутое в простыню тело в сторону морга.

Ничего не меняется — сначала человек старательно и многочисленными способами убивает себя, а потом, балансируя на краю пропасти, хватается за любую возможность сохранить жизнь.

29

Понимая, что у неё вряд ли что получится, но, тем не менее, желая подтвердить свои умозаключения, Мария Давидовна составила список тех медицинских учреждений, из которых возможна утечка информации об инфицированных вирусом иммунодефицита больных. Она знала, что наиболее полная база данных в СПИД центре, но, учитывая то, что трое убитых наркоманов не состояли на учете в этом центре, и вирус был найден посмертно, она решила исключить это учреждение из своего списка. Или посетить его в последнюю очередь.

Далее по списку значилось наркологическое отделение областной больницы — единственная в своем роде для их огромной области организация по лечению наркоманов. Учитывая, что наибольшее количество инфицированных вирусом иммунодефицита — наркоманы, туда она и пошла.

Поговорив с заведующим отделением и высказав ему свои мысли по поводу убийства наркоманов в городе, она нашла полную поддержку с его стороны.

— Поговорите, Мария Давидовна, с врачами и медсестрами. Я не верю, что это мои сотрудники используют данные пациентов, но вполне возможно, что информация каким-то образом уходит от нас. Вот, смотрите, — заведующий из стопки историй болезни извлек карту и показал на цифры в правом верхнем углу, — в истории болезни нигде не зафиксирован факт наличия ВИЧ инфекции у больного, но все медицинские работники знают значение этих цифр, и, соответственно, кто-нибудь может использовать эту информацию в своих целях.

Мария Давидовна запомнила две трехзначные цифры, разделенные дробью, и спросила: