Доктор Ахтин - Страница 42

Старшая медсестра из эндокринологического отделения с толстой стопкой историй болезни прошла быстрым шагом в направлении административного корпуса. Насколько я слышал, в больнице сейчас работают представители одной из страховых компаний, от которых зависит зарплата медицинских работников и материальное обеспечение больницы. Работать сейчас в медицине становится все хуже и хуже — о качестве работы врача судят по тому, как он написал историю болезни, а не по факту излечения больного. Главное, правильно написать и громко отрапортовать, а не помочь и вылечить. Никого не интересует больной человек, пока он не умер, и его родственники не подали в суд. Никому нет дела до того, что врачу нечем лечить, так как у больницы нет денег для покупки необходимых лекарств, и ни в коем случае, нельзя предлагать больному самому купить нужные препараты — в нашем гуманном законодательстве есть закон о бесплатной медицинской помощи.

Когда-то, много лет назад, у меня возникали мысли о том, что бы я мог сделать для медицины и, конечно же, для людей. Сейчас, и уже достаточно давно, я даже не думаю о том, чтобы что-то изменить. В мире теней бессмысленно оказывать помощь тем, кто не ценит её.

Я вижу Оксану, которая идет ко мне. Она улыбается, и я улыбаюсь в ответ.

— Здравствуйте, Михаил Борисович, — говорит она.

Я отвечаю на приветствие и спрашиваю, как дела.

Мы некоторое время говорим на отвлеченные темы, а потом Оксана говорит:

— Михаил Борисович, я подумала и решила, что все равно пойду учиться в медицинскую академию.

Я киваю. Почему-то я не сомневался в том, что она скажет эти слова. Я смотрю на неё и спрашиваю:

— Оксана, скажи мне честно, у тебя бывают странные видения, словно ты видишь то, чего не может быть в этом мире?

В глазах девушки появляется удивление. Она наклоняет голову набок и, прищурившись, говорит:

— А вы откуда знаете?

— Вижу в твоих глазах, — отвечаю я честно.

Она молчит.

— Расскажи мне об этих видениях, — прошу я Оксану.

— Они абсолютно нереальны, — говорит девушка и отводит глаза, — порой они меня пугают до такой степени, что я прячусь дома в ванной комнате. А иногда они заставляют меня забыть, где я нахожусь, и кто я. Это, как увлекательный сон, из которого я хочу вырваться, и никак не получается. Это, как кошмар, в который я хочу возвращаться, и боюсь этого желания.

Она снова поворачивает лицо ко мне и спрашивает:

— Скажите мне, Михаил Борисович, что это со мной?

— А ты не пыталась, Оксана, записывать эти кошмарные видения? — спрашиваю я, никак не отреагировав на её вопрос. — Или рассказывать кому-либо?

Она отрицательно качает головой.

— А ты попробуй, — говорю я, делая акцент на последнем слове.

— Зачем?

— Придет время, поймешь.

Я встаю с лавки.

— Михаил Борисович, а как на счет медицинской академии?

— Если хочешь, учись, — пожимаю я плечами, — но это не твой путь.

Я ухожу, сказав слова прощания.

Год назад я избавил Оксану от смертельной болезни, но опухоль оставила следы своего пребывания в голове. Изменения в ткани мозга привели к тому, что она видит нереальные вещи и события. Я улыбаюсь, — девочка начнет учиться в медицинской академии, но быстро поймет свою ошибку. И через четыре года первый и, к сожалению, единственный фантастический роман принесет ей всероссийскую известность.

12

Когда я уже подхожу к дому, звонит сотовый телефон. Я беру трубку, жму на кнопку и слушаю.

Это Мария Давидовна. Она говорит, что сегодня у неё вечер свободный, и она хотела бы провести его со мной. Но, если я чем-то занят, то она, кончено же, поймет меня.

— Для вас, Мария Давидовна, я всегда свободен, — говорю я в трубку.

Мы договариваемся, где встретимся, и я жму на кнопку отбоя.

Она давно подозревает меня. Да, подозрения беспочвенны и иррациональны, но она часто думает обо мне. И это тоже одна из причин, почему я не теряю контакта с этой женщиной.

Дома я переодеваюсь. Смотрю на отражение в зеркале и улыбаюсь — с каждым днем отражение все больше и больше теряет черты реальности, словно я уже одной ногой шагнул в Тростниковые Поля. Все чаще, глядя в зеркало, я вижу там маленького мальчика, бредущего по ночному лесу.

Я подхожу к закрытой двери и, прижавшись лбом к её поверхности, говорю:

Сегодня Смерть стоит передо мною,
Как исцеление после болезни,
Как освобождение после заключения.

Сегодня Смерть стоит передо мною,
Как запах ладана,
Словно как когда сидишь под парусами,
В свежий ветреный день.

Сегодня Смерть стоит передо мною,
Как запах цветка лотоса,
Словно как когда находишься на грани опьянения.

Сегодня Смерть стоит передо мною,
Как молния на небе после дождя,
Как возвращение домой после военного похода.

Сегодня Смерть стоит передо мною
Подобно сильному желанию увидеть свой дом,
После долгих лет, которые ты провел в заключении.

С Марией Давидовной я должен встретиться у входа в кинотеатр. По телефону она сказала, что хочет посмотреть фильм «Остров», который все хвалят, а она так и не посмотрела.

Я иду по улице, глядя на гуляющих людей и на неоновые огни магазинов. Быстро темнеет на небе, и все ярче становится на земле, словно только так тени могут увидеть друг друга ночью. Уличные фонари, как проводники теней в мире тьмы.

Мария Давидовна появляется неожиданно. Она говорит, что вечер сегодня добрый. Я улыбаюсь и говорю о том, как хорошо она выглядит. Мы идем внутрь кинотеатра и садимся на свои места. Перед тем, как погаснет свет, я успеваю заглянуть в её глаза и убедится, что, по-прежнему, она имеет в отношении меня только смутные подозрения.